Слово 40 на Святое Крещение.

Вчера торжествовали мы пресветлый день Светов; да и прилично было сделать праздничным день нашего спасения, гораздо приличнее, нежели плотским друзьям ежегодно праздновать дни брака, рождения, наречения имени, вступления в юношеский возраст, новоселья, и другие у людей торжественные дни. Ныне же кратко побеседуем о крещении и о благотворном его действии на нас; хотя вчера не остановилось на сем слово, потому что требовала того краткость времени, а вместе и самое слово не хотело обременить вас собою: ибо обременение словом столько же неприязненно для слуха, сколько излишняя пища для тела. Между тем предлагаемое стоит внимания, и слово о таких предметах должно слушать не поверхностно, но с усердием, потому что познать силу сего таинства есть уже просвещение.

Писание показывает нам троякое рождение: рождение плотское, рождение чрез крещение и рождение чрез воскресение. Первое из них есть дело ночи, рабское и страстное; второе есть дело дня, оно свободно, истребляет страсти, обрезывает всякий покров, лежащий на нас от рождения, и возводит к горней жизни; третие страшнее и короче первых; оно в одно мгновение соберет всю тварь, чтобы предстала Творцу и дала отчет в здешнем порабощении и образе жизни, плоти ли только она следовала, или совосторгалась с духом и чтила благодать возрождения. Все сии рождения, как оказывается, Христос почтил Собою: первое — первоначальным и жизненным вдохновением; второе воплощением и крещением, когда крестился Сам; третие воскресением, которого Сам стал начатком, и как соделался первородным во многих братиях, так благоволил соделаться перворожденным из мертвых (Рим. 8, 29, Кол. 1, 18). Но любомудрствовать о двух рождениях, именно о первом и последнем, неприлично настоящему времени; полюбомудрствуем же о рождении среднем и для нас ныне необходимом, от которого получил наименование и день Светов.

Просвещение есть светлость душ, изменение жизни, вопрошение совести, которая от Бога (1 Пет. 3, 21). Просвещение есть пособие в нашей немощи, отложение плоти, последование Духу, общение с Словом, исправление создания, потопление греха, причастье света, рассеяние тьмы. Просвещение есть колесница возносящая к Богу, сопутствование Христу, подкрепление веры, совершение ума, ключ царствия небесного, перемена жизни, снятие рабства, разрешение от уз, претворение состава. Просвещение (нужно ли перечислять многое?) есть лучший и величественнейший из даров Божиих. Как есть именуемое Святая Святых и песни песней, поскольку последние многообъемлющи и особенно важны; так и оно светлее всякого иного, возможного для нас, просвещения.

Но сей дар, как и Податель его Христос, называется многими и различными именами; и сие происходит или оттого, что он очень приятен для нас (обыкновенно же, питающий к чему-либо сильную любовь с удовольствием слышит и имена любимого), или оттого, что многообразие заключающихся в нем благодеяний произвело у нас и наименования. Мы именуем его даром, благодатию, крещением, помазанием, просвещением, одеждою нетления, банею пакибытия, печатию, всем, что для нас досточестно. Именуем даром, как подаваемое тем, которые ничего не привносят от себя; — благодатию, как подаваемое тем, которые еще и должны; — крещением, потому что в воде спогребается грех; — помазанием, как нечто священническое и царское, потому что помазывались цари и священники; — просвещением, как светлость; — одеждою, как прикровение стыда; — банею, как омовение; — печатию, как сохранение и знамение господства. О сем даре сорадуются небеса; его славословят Ангелы, по сродству светлости; он есть образ небесного блаженства; его желаем и мы воспеть, но не можем, сколько должно.

Бог есть свет высочайший, неприступный, неизглаголанный, ни умом непостигаемый, ни словом неизрекаемый, просвещающий всякую разумную природу, то же в духовном мире, что солнце в чувственном, по мере нашего очищения представляемый, по мере представления возбуждающий к Себе любовь, и по мере любви вновь умопредставляемый, только Сам для Себя созерцаемый и постижимый, а на существующее вне Его мало изливающийся. Говорю же о свете, созерцаемом во Отце, и Сыне, и Святом Духе, Которых богатство в соестественности и в едином исторжении светлости.

Второй свет есть Ангел — некоторая струя, или причастие первого Света; он находит свое просвещение в стремлении к первому Свету и в служении Ему; и не знаю, по чину ли своего стояния, получает просвещение, или по мере просвещения приемлет свой чин.

Третий свет есть человек, что известно и язычникам; ибо светом (???) называют человека, как они по силе внутреннего нашего слова, так и из нас самих те, которые наиболее уподобляются Богу и приближаются к Нему.

Знай и иной свет, которым отражена или пресечена первобытная тьма, — сию первую основу небесной твари, то есть как кругообразные пути звезд, так и горнюю стражу, осиявающую целый мир. Свет была данная первородному и первоначальная заповедь, потому что светильник заповедь закона, и свет (Притч. 6, 23), и зане свет повеления Твоя на земли (Ис. 26, 9); хотя завистливая тьма, вторгшись, произвела грех. Свет также прообразовательный и соразмеренный с силами приемлющих есть писанный Закон, прикрывающий истину и тайну великого Света; почему и лице Моисеево Им прославляется.

Но и еще многими светами украсим наше слово. Свет был и явившееся Моисею во огне, когда видение сие опаляло, но не сожигало купину, чтобы и естество показать и силу явить. Свет — и путеводившее Израиля в столпе огненном и делавшее приятною пустыню. Свет — восхитившее Илию на огненной колеснице, и не опалившее восхищаемого. Свет — облиставшее пастырей, когда довременный Свет соединился с временным. Свет — и та красота звезды предшествовавшей в Вифлеем, чтобы и волхвам указать путь и сопутствовать Свету, который превыше нас и соединился с нами. Свет — явленное ученикам на горе Божество, впрочем нестерпимое для слабого зрения. Свет — облиставшее Павла видение и поражением очей уврачевавшее тьму душевную. Свет — и тамошняя светлость для очистившихся здесь, когда просветятся праведницы яко солнце (Мф. 13, 43), и станет Бог посреде их, богов и царей, распределяя и разделяя достоинство тамошнего блаженства. Сверх сего, свет, в собственном смысле, есть просвещение Крещения, о котором у нас ныне слово, и в котором заключается великое и чудное таинство нашего спасения.

Поелику вовсе не грешить свойственно Богу — первому и несложному естеству (ибо простота мирна и безмятежна), и также, осмелюсь сказать, естеству Ангельскому, или естеству ближайшему к Богу, по причине самой близости; а грешить есть дело человеческое, и свойственно дольней сложности (потому что сложность есть начало мятежа): то Владыка не благорассудил оставить тварь Свою безпомощною, и пренебречь ее, когда она в опасности возмутиться против Него. Но как создал несуществовавших, так воссоздал получивших бытие — созданием, которое Божественнее и выше прежнего, и которое для начинающих есть печать, а для совершенных возрастом — благодать и восстановление образа падшего чрез грех, чтобы, от отчаяния делаясь худшими, и непрестанно увлекаемые им в большее зло, по тому же отчаянию совершенно не стали мы вне блага и добродетели, и впав во глубину зол, как сказано, не вознерадели (Притч. 18, 3), но чтобы, как совершающие дальний путь, по успокоении от трудов в гостинице, так и мы, по обновлении, с охотою довершили остальной путь.

Сия благодать и сила Крещения не потопляет мира, как древле, но очищает грех в каждом человеке, и совершенно измывает всякую нечистоту и скверну, привнесенную повреждением. Поелику же мы состоим из двух естеств, то есть из души и тела, из естества видимого и невидимого; то и очищение двоякое, именно: водою и Духом; и одно приемлется видимо и телесно, а другое, в то же время, совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самые глубины; а сие, вспомоществуя первому рождению, из ветхих делает нас новыми, из плотских, каковы мы ныне, Богоподобными, разваряя без огня и воссозидая без разрушения. Ибо, кратко сказать, под силою Крещения разуметь должно завет с Богом о вступлении в другую жизнь и о соблюдении большей чистоты.

И конечно, каждый из нас всего более должен страшиться и всяцем хранением блюсти (Притч. 4, 23) свою душу, чтобы не оказаться нам солгавшими сему исповеданию. Ибо, если Бог принятый в посредники при договорах человеческих утверждает их, то сколь опасно соделаться нарушителем заветов, которых заключены нами с Самим Богом, и быть виновными пред Истиною, не только в других грехах, но и в самой лжи? Притом, нет другого ни возрожденья, ни воссоздания, ни восстановления в древнее состояние. Хотя, сколько можно, домогаемся оного со многими воздыханиями и слезами, и хотя чрез сие закрываются с трудом раны, по крайней мере по моему определению и уставу (точно верим, что закрываются, даже желали бы, чтобы изгладились и следы ран; потому что сам я имею нужду в милосердии); впрочем лучше не иметь нужды во втором очищении, но устоять в первом, которое, как знаю, всем есть общее, и не трудно, и равно открыто рабам и господам, бедным и богатым, низким и высоким, благородным и неблагородным, должникам и недолжным, как вдыхание воздуха и разлияние света, преемство годовых времен, рассматривание мироздания — это великое и общее для всех нас наслаждение, а также и равные уделы веры. Ибо страшно, вместо нетрудного врачевания, употреблять труднейшее, отвергнув благодать милосердия, делаться подлежащим наказанию, и вознаграждать за грех исправлением. Да и сколько нужно пролить слез, чтобы они сравнились с источником Крещения? И кто поручится, что смерть ждет нашего уврачевания? что пред судилищем станем уже не должниками и не имеющими нужды в тамошнем огненном испытании? Может быть ты, добрый и человеколюбивый вертоградарь, будешь молить Господа — пощадить еще смоковницу и не иссекать ее, как обвиняемую в неплодии (Лк. 13, 6), но дозволить осыпать ее гноем — слезами, воздыханиями, молитвами, возлежанием на голой земле, бдениями, изнурением тела и исправлением чрез исповедь и самоуничиженную жизнь; но неизвестно, пощадит ли ее Господь, как напрасно занимающую место, между тем как другой имеет нужду в милосердии, и делается худшим от долготерпения к ней.

Со Христом спогребаемся чрез крещение, чтобы с Ним и восстать; с Ним низойдем, чтобы с Ним взойти и на высоту; с Ним взойдем, чтобы и прославиться с Ним! Если после крещения приразится к тебе враг света и искуситель (а он приразится; ибо приражался к Слову и Богу моему, обманувшись внешним покровом, — приражался к сокрытому Свету, обманувшись видимостью); то имеешь, чем победить его. Не страшись подвига; противопоставь воду, противопоставь Духа; сим угасятся вся стрелы лукавого разженныя (Еф. 6, 16). Ибо здесь Дух, и даже Дух разоряяй горы (3 Цар. 19, 11); здесь вода, и даже вода угашающая огонь. Если искуситель представит тебе нужду (как дерзнул и Христу), и потребует, да камение хлебы будут (Мф. 4, 3), возбуждая тем голод; окажись не незнающим его намерений. Научи его, чему он еще не доучился; противоположи ему слово живота, которое есть хлеб, посылаемый с неба и дарующий жизнь миру. Если искушает тебя тщеславием (как и Христа, возведя на крило церковное, и сказав: верзися низу в доказательство Божества, (Мф. 4, 5–6); не низлагай себя превозношением. Если сие приобретет, не остановится на том; он ненасытен, на все простирается; обольщает добрым, и оканчивает лукавством: таков способ его брани! Даже и в Писании сведущ сей душегубец; из одного места скажет: писано есть о хлебе, из другого: писано об Ангелах. Писано бо есть, говорит, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, и на руках возмут тя (Пс. 90, 12). О хитромудренный на зло, для чего не договорил и последующего (я твердо помню сие, хотя и умолчишь ты), что, ограждаемый Троицею, наступлю на тебя — аспида и василиска (Пс. 90, 13), и буду попирать змию и скорпию (Лк. 10, 19)? Если же станет преодолевать тебя ненасытимостью, в одно мгновение времени и зрения показывая все царства, как ему принадлежащие, и требуя поклонения; презри его, как нищего, и с надеждою на печать [1] скажи: «я сам образ Божий, не погубил еще небесной славы, как ты чрез превозношение; я во Христа облекся, во Христа преобразился Крещением; ты поклонись мне». И враг, как твердо знаю, побежденный и посрамленный сими словами, как отступил от Христа — первого Света, так отступит и от просвещенных Им.

Сие дарует купель Крещения, ощутившим силу ее! Такое пиршество предлагает она имеющим благую алчбу! Итак будем креститься, чтобы победить; приобщимся очистительных вод, которые омывают лучше иссопа, очищают паче законной крови, которые священнее, нежели пепел юнчий, кропящий оскверненная (Евр. 9, 15), имеющий силу только на время очищать тело, а не истреблять совершенно грех. Ибо какая была бы нужда очищаться тем, которые однажды очищены? Крестимся ныне, чтобы не потерпеть принуждения завтра; не будем отдалять от себя благодеяние, как обиду; не будем ждать, пока сделаемся худшими, чтобы прощено было нам больше; не будем Христо-корчемниками и Христо-купцами, не станем обременять себя сверх того, что можем понести, чтобы не потонуть вместе с кораблем и не подвергнуть кораблекрушению благодать, погубив все, когда надеялись получить больше. Спеши к дару, пока еще владеешь рассудком; пока не болен и телом и духом, или не кажешься больным для присутствующих, хотя и здрав ты умом; пока твое благо не в чужих руках, но ты сам господин ему; пока язык твой не запинается, не охладел и может ясно произнести (не говорю уже о большем) слова тайноводства; пока можешь сделаться верным так, чтобы другие не догадывались только о сем, но удостоверившись в том, не сожалели о тебе, но ублажали тебя; пока дар для тебя очевиден, а не сомнителен, благодать касается глубин, а не тело омывается на погребение; пока нет около тебя слез — признаков твоего отшествия, или только в угождение тебе удерживают их, а жена и дети желают продлить минуту разлуки и домогаются последних от тебя слов; пока нет при тебе неискусного врача, обещающего несколько часов жизни, которые не в его власти, наклонением головы определяющего надежду исцеления, умеющего рассуждать о болезни после смерти, удалением от тебя или вынуждающего большую плату, или дающего знать о безнадежности; пока не спорят о тебе креститель и корыстолюбец спеша — один тебя напутствовать, а другой вписаться к тебе в наследники, между тем как время не позволяет ни того, ни другого. Для чего ждешь благодеяния от горячки, а не от Бога? от времени, а не от рассудка? от коварного друга, а не от спасительной любви? не от собственной воли, а от принуждения? не от свободы, а от крайности обстоятельств? Почему тебе надобно от другого узнавать о своем отшествии, а сам не хочешь помыслить о нем, как уже о наступившем? Почему домогаешься врачевств, которые ни мало не помогут? Ждешь пота, обещающего перелом болезни, когда может быть близок пот смертный? Врачуй сам себя до наступления нужды; пожалей о себе ты — близкий целитель недуга. Запаси сам для себя истинно спасительное врачевство. Пока плывешь при попутном ветре, страшись кораблекрушения, и имея помощницей боязнь, меньше потерпишь при самом кораблекрушении. Пусть дар с торжеством приемлется, а не с плачем; пусть талант отдается в обращение, а не зарывается в землю; пусть будет какой-нибудь промежуток между благодатию и кончиною, чтобы не только изгладились худые письмена, но и написаны были на их месте лучшие, чтобы тебе иметь не только благодать, но и воздаяние, не только избежать огня, но и наследовать славу, которую приобретает дар, отданный в обращение. Одни низкие духом почитают великим делом избежать наказания; а возвышенные духом домогаются и награды.

Мне известны три степени в спасаемых: рабство, наемничество и сыновство. Если ты раб, то бойся побоев. Если наемник; одно имей в виду — получить. Если стоишь выше раба и наемника, даже сын, стыдись Бога как отца; делай добро, потому что хорошо повиноваться отцу. Хотя бы ничего не надеялся ты получить; угодить отцу само по себе награда. Да не окажемся пренебрегающими сие! Как безрассудно захватывать себе имущество, а отвергать здравие; очищать тело, а очищение души иметь только в запасе; искать свободы от дольнего рабства, а горней не желать; прилагать все тщание, чтобы дом и одежда были пышны, а не заботиться, чтобы самому стать достойным большего; иметь усердие благодетельствовать другим, а не хотеть сделать добро себе! Если бы благо сие покупалось на деньги; ты не пожалел бы никаких сокровищ. А если предлагается из человеколюбия, пренебрегаешь готовность благотворения.

Всякое время прилично для омовения, потому что во всякое время постигает смерть. Велегласно взываю к тебе с Павлом: се ныне время благоприятно, се ныне день спасения (2 Кор. 6, 2), а словом ныне означает он не известное одно время, но всякое. И еще: востани спяй, и воскресни от мертвых, и освятит тя Христос (Еф. 5, 14), прекращающий греховную ночь; потому что в нощи надежда зла, говорит Исаия (Ис. 28, 19), и полезнее быть приняту утром. Сей, когда время; собирай, и разрушай житницы, также когда время; и сади в пору, и обирай виноград зрелый; смело пускай в море корабль весною и вводи его в пристань, когда наступает зима, и начинает бушевать море. Пусть будет у тебя время брани и мира, брака и безбрачия, дружбы и раздора, если и он тебе нужен, и вообще время всякого дела, если сколько-нибудь должно верить Соломону (Еккл. 3, 1–8). А верить ему должно, потому что совет полезен. Но спасение свое всегда соделывай, и всякое время да будет благовременно для крещения.

Если, минуя настоящий день, постоянно имеешь в виду завтрашний, и такими недолгими отсрочками держит тебя, по обычаю своему, во власти своей лукавый, внушая: «отдай мне настоящее, а Богу будущее; мне юность, а Богу старость; мне годы удовольствий, а Ему ни к чему негодный возраст»; то в какой ты опасности Сколько нечаянных случаев! Или война потребила, или землетрясение подавило развалинами, или море поглотило, или зверь похитил, или болезнь погубила, или кроха остановившаяся в горле (ибо всего легче умереть человеку, хотя и высоко думаешь о том, что ты образ), или излишнее употребление пития, или порывистый ветер, или увлекший конь, или злонамеренно приготовленный ядовитый состав, а может быть и вместо спасительного оказавшийся вредным, или судия безчеловечный, или неумолимый исполнитель казни, или сколько еще таких случаев, от которых в скорейшем времени бывает смерть, и никакие пособия не сильны остановить ее! Если же предоградишь себя печатию, обезопасишь свою будущность лучшим и действительнейшим пособием, ознаменовав душу и тело Миропомазанием и Духом, как древле Израиль мощною и охраняющею первенцев кровию и помазанием (Исх. 12, 13); тогда что может тебе приключиться? И сколько для тебя сделано! Слушай, что сказано в Притчах: аще бо сядеши, безбоязнен будеши, аще же поспиши, сладостно поспиши (Притч. 3, 24). Что и у Давида благовествуется? Не убоишися от страха нощнаго, от сряща и беса полуденнаго (Пс. 90, 5–6). Сие и во время жизни весьма важно для твоей безопасности (и вору не легко покуситься на овцу, на которой положен знак, а не имеющую на себе знака без опасения украдут), и по отшествии от жизни — прекрасный погребальный покров, который светлее всякой одежды, дороже золота, великолепнее гробницы, священнее безплодных насыпей, благовременнее спелых начатков, что все мертвецы приносят в дар мертвецам, обратив обычай в закон. Пусть все у тебя погибнет, все будет похищено: деньги, имущество, престолы, отличия, и что еще относится к дольней коловратности; но ты безопасно окончишь жизнь свою, не утратив ни одного из пособий, дарованных тебе Богом ко спасению.

Но ты опасаешься, чтобы не растлить в себе благодати, и потому отлагаешь очищение, как не имеющий другого? Что же? Не боишься ли, что подвергнешься опасности во время гонения и лишишься лучшего достояния — Христа? Ужели по сей причине станешь избегать того, чтобы и Христианином стать? Да удалится от тебя такой страх нездравого человека, такое рассуждение повредившегося в уме!

Какая очень неосторожная, если можно так сказать, осторожность! Какое коварное ухищрение лукавого! Он — действительная тьма, и притворяется светом; когда не может успеть, нападая открыто, строит невидимые козни; и будучи лукав, представляет из себя доброго советника, чтобы ему каким бы то ни было способом непременно одолеть, а нам ни в каком случае избегнуть его наветов. То же очевидным образом строит он и здесь. Не имея возможности явно убедить тебя — презирать крещение, вредит тебе вымышленною осторожностью, чтобы тебе, чего ты страшился, когда сам не примечаешь, потерпеть то от страха, и поелику ты опасался растлить дар, чрез сие самое опасение лишиться дара. Таков враг; и никогда не оставит своего двоедушия, доколе видит, что мы поспешаем к небу, откуда он ниспал. Но ты, человек Божий, проникай в злоумышление противника; у тебя борьба с сильным и о деле самом важном; не бери в советники врага; не пренебрегай тем, чтобы именоваться и быть верным.

Доколе ты оглашенный, дотоле стоишь в преддверии благочестия; а тебе должно взойти внутрь, пройти двор, видеть Святая, приникнуть взором во Святая-Святых, быть с Троицею. Велико то, за что у тебя брань; великое потребно тебе и ограждение. Противопоставь щит веры, враг боится, когда вступаешь в сражение с оружием. Для того желает видеть тебя обнаженным от благодати, чтобы удобнее было победить безоружного и ничем неохраняемого. Он касается всякого возраста, всякого рода жизни, посему отражай его во всем.

Если ты молод, стань со споборниками против страстей, влившись в воинство Божие, мужайся против Голиафа, плени тысячи и тьмы. Так пользуйся возрастом, и не потерпи, чтобы увяла твоя юность, умерщвленная несовершенством веры.

Ты стар, и близок для тебя необходимый всем срок, уважь седину, и требуемым ею благоразумием вознагради за немощь, какую имеешь теперь, окажи помощь немногим дням своим, вверь старости очищение. Для чего в глубокой старости и при последнем издыхании боишься свойственного юности? Или ждешь, чтобы омыли тебя мертвого, возбуждающего не столько сожаление, сколько ненависть? Или любишь останки удовольствий, сам будучи останком жизни? Стыдно, изнемогая возрастом, не изнемочь похотью, но, или действительно ей предаваться, или казаться похотливым, откладывая очищение.

У тебя есть младенец? — Не давай времени усилиться повреждению, пусть освящен будет в младенчестве и с юных ногтей посвящен Духу. Ты боишься печати, по немощи естества, как малодушная и маловерная мать? Но Анна и до рождения обещала Самуила Богу, и по рождении вскоре посвятила, и воспитала для священной ризы, не боясь человеческой немощи, но веруя в Бога. Нет никакой тебе нужды в привесках и нашептываниях, вместе с которыми входит лукавый, привлекая к себе от легковерных благоговение, должное Богу. Дай своему младенцу Троицу — сие великое и доброе хранилище [2].

Что еще? Хранишь ли ты девство? — Запечатлей очищением; соделай его сообщником и собеседником в жизни; пусть оно управляет у тебя и жизнию, и словом, и каждым членом, каждым движением, каждым чувством. Почти его, чтобы оно украсило тебя; да даст главе твоей венец благодатей, венцем же сладости защитит тя (Притч. 4, 9). Ты связал себя узами брака, свяжи также и печатию. Сделай своею сожительницею сию охранительницу целомудрия, которая гораздо надежнее многих евнухов, многих придверников.

Если ты еще не сопрягся плотию, не страшись совершения, ты чист и по вступлении в брак. Я на себя беру ответственность; я сочетатель, я невестоводитель. Ибо брак не безчестен потому только, что девство честнее его. Я буду подражать Христу, чистому Невестоводителю и Жениху, Который чудодействует на браке, и Своим присутствием составляет честь супружеству. Да будет только брак чист и без примеси нечистых пожеланий. Об одном только прошу: прими дар, как ограждение, и дару принеси от себя чистоту на время, пока продолжаются дни, установленные для молитвы, которые честнее дней рабочих; и то по взаимному условию и согласию (1 Кор. 7, 5). Ибо не закон предписываем, но даем совет, и хотим взять нечто из твоего для тебя же и для общей вашей безопасности.

Кратко же сказать: нет рода жизни, нет состояния, для которого бы крещение не было всего полезнее. Имеющий власть, прими узду, раб — равночестие; унывающий— утешение, благодушествующий — руководительство, убогий — некрадомое богатство, изобилующий — прекрасное распоряжение тем, что имеешь. Не умудряйся, не ухищряйся против своего спасения. Хотя и обманываем других, но самих себя обмануть невозможно. Да и самое опасное и безрассудное дело — играть самим собою.

Но ты живешь в обществе, от обращения с людьми — не без осквернения, потому страшно, чтобы не истощилось Божие к тебе милосердие? Ответ на сие прост. Если можно, беги и торжища с своим добрым спутником. Подвяжи себе крылья орлиные, или, собственные скажу, голубиные; ибо что тебе до кесаря и принадлежащего кесарю, пока не почиешь там, где нет ни греха, ни очернения, ни змия, угрызающего на пути и препятствующего тебе шествовать по Бозе. Исхить душу свою из мира, беги Содома, беги пожара, иди, не озираясь, чтобы не отвердеть в соляный камень, спасайся в гору, чтобы и тебя не постигла вместе гибель. Если же ты не волен уже в себе, и обязался необходимыми узами, то скажи сам себе, или, лучше, я тебе скажу: всего превосходнее сподобиться блага и сохранить очищение. Если же невозможно совместить то и другое; то лучше очернить себя иногда несколько мирскими обязанностями, нежели совершенно лишиться благодати, как лучше, думаю, получить иногда выговор от отца и господина, нежели быть от него вовсе отринутым; и лучше озаряться несколькими лучами, нежели быть в совершенной тьме. А благоразумному свойственно избирать, как из благ большие и совершеннейшие, так и из зол меньшие и легчайшие. Посему не слишком бойся очищения. Ибо праведный и человеколюбивый Судия наших дел всегда ценит заслуги наши, соображаясь с родом жизни каждого. И неоднократно тот, кто, живя в мире, успел в немногом, брал преимущество пред тем, кто едва не успел во всем, живя на свободе, так как, думаю, большее заслуживает удивление — в узах идти медленно, нежели бежать, не имея на себе тяжести, и, идя по грязи, немного замараться, нежели быть чистым на чистом пути. В доказательство же слова скажу, что Раав блудницу оправдало одно только страннолюбие, хотя и не одобряется она ни за что другое, и мытаря, ни за что другое не похваленного, одно возвысило, именно смиренье, дабы ты научился не вдруг отчаиваться в себе.

Но скажешь: «какая мне польза преждевременно связать себя крещением, и поспешностью лишить себя приятностей жизни, когда можно насладиться удовольствиями, и потом сподобиться благодати? Ибо начавшим ранее трудиться в Винограднике не оказано никакого предпочтения, но дана плата равная с последними» (Мф. 20, 1–15). Ты, говорящий сие, чье бы ни было такое рассуждение, избавил нас от труда, открыв не без скорби тайну своего медления, и не одобряя тебя за худое дело, хвалю за признание. Но выслушай и объяснение притчи, чтобы, по неопытности, не извлечь тебе вреда из Писания. Во-первых, здесь речь не о крещении, но о верующих и вступающих в добрый виноградник — Церковь в разные времена; ибо в который день и час кто уверовал, с того самого и обязан трудиться. Потом, пришедшие прежде, хотя больше сделали пожертвования, если мерить труд, но не больше, если мерить произволение; а, может быть, последние и больше заслужили, хотя такое суждение и странно несколько. Причиною позднего вступления в виноградник было позднее призванье к деланию оного. Рассмотрим же, какое было различие во всем прочем. Первые уверовали и пришли не прежде, как по объявлении им условной платы, а последние приступили к делу без договора, что служит признаком большей веры. Первые обнаружили в себе зависть и склонность к ропоту, а последние не обвиняются ни в чем подобном. И данное первым, при всем их лукавстве, была плата, а данное последним — милость, почему первые, уличенные еще в неразумии, справедливо лишены большего. Спрашивается: что было бы им, если бы они опоздали? — Очевидно, равная с прочими плата. Итак, за что же жалуются на дающего плату, будто бы он не уравнял трудившихся, дав поровну? Все сие уменьшает цену пота, пролитого первыми, хотя они и прежде начали трудиться. Из чего видно, что раздел платы поровну был справедлив, ибо произволение измеряемо было наравне с трудом. Но если притча, по твоему толкованию, иносказательно изображает силу омовения, что препятствует, пришедши прежде и понести вар, не завидовать последним, чтобы ты имел преимущество и в этом самом — в человеколюбии, и получил воздаяние, как долг, а не как дар? Наконец, мзду получают те делатели, которые взошли в виноградник, а не около него ходят. А есть опасность, чтобы с тобою не случилось последнего. Посему, если бы ты знал, что сподобишься дара и при таких рассуждениях, когда злонамеренно сокращаешь несколько свой труд; то извинительно было бы прибегать к таким расчетам и желать нечто выторговать у человеколюбия Владыки, не говорю уже, что больший труд сам по себе есть большая награда для человека, у которого сердце не вовсе предано корчемству. Если же угрожает тебе опасность — чрез такой торг совсем не взойти в виноградник, и выгадывая малое, можешь понести убыток в главном, то убедись моими словами, и оставив неправые толкования и возражения, без расчетов приступи к дару, чтобы не лишиться жизни прежде исполнения надежд, и не узнать на опыте, что подобные лжеумствования делал ты сам против себя.

«Что же? — скажешь, разве Бог не милосерд? Он знает помышления, испытует расположение, и желание креститься не приемлет разве за самое крещение?» Ты говоришь похожее на загадку, если у Бога, по человеколюбию Его, непросвещенный есть тоже, что просвещенный или с вошедшим в царствие небесное равен и тот, кто желает только получить иное, хотя и не творит дел царствия. Но осмелюсь сказать о сем, что думаю; полагаю же, что согласятся со мною и другие, имеющие ум. Из приявших дар, одни были совершенно далеки от Бога и спасения, вдавались во все роды порока и старались быть порочными. Другие были как бы в половину худы, и держались средины между добродетелью и пороком; они хотя делали зло, однако же не одобряли сделанного, как больные горячкою не хвалят своей болезни. Иные же и до совершения были достойны похвалы, или от природы, или потому что собственным тщанием предочищали себя к Крещению, а по совершении оказались еще лучшими и осторожнейшими, предочищали себя, чтобы получить благо, а соблюдали больше осторожность, чтобы сохранить оное. Из всех них лучше совершенно худых те, которые отстали несколько от порока, а лучше несколько отставших более ревностные и предвозделавшие себя к Крещению, потому что имеют некоторое преимущество, именно деятельность, а Крещение, изглаживая грехи, не уничтожает заслуг. Но лучше всех исчисленных те, которые возделывают и самую благодать, и образуют себя до возможно большей лепоты. Равным образом между не приемлющими Крещения, одни совершенно подобны скотам или зверям, по своему неразумию или злонравию. Сверх прочих зол в них есть и то, что они, как думаю, не очень уважают и дар Крещения, но действительно как дар, если дан им, любят, и если не дан, презирают. Другие хотя и чтут дар, но медлят принять оный, то по нерадению, то по невоздержности. Иные даже не имеют возможности и принять Дара, или может быть по малолетству, или по какому-то совершенно не зависящему от них стечений обстоятельств, по которому не сподобляются благодати, хотя бы сами того и желали. И, как между первыми нашли мы большое различие, так находим и между последними. Совершенные презрители хуже невоздержных и нерадивых, а последние хуже тех, которые по неведению или по принуждению лишаются дара; ибо сделанное по принуждению есть не иное что, как невольное прегрешение. И думаю, что одни потерпят наказание как за другие пороки, так и за презрение Крещения. Другие же хотя потерпят наказание, но меньшее, потому что не столько по злонравию, сколько по неведению не получили Крещения. А последние не будут у праведного Судии ни прославлены, ни наказаны, потому что, хотя не запечатлены, однако же и не худы, и больше сами потерпели нежели сделали вреда. Ибо не всякий, недостойный наказания, достоин уже и чести, равно как не всякий не достойный чести достоин уже наказания. Рассмотрю и следующее. Если ты признаешь убийством одно намерение убить, без совершения убийства, то почитай крещенным желавшего креститься, но не крестившегося действительно. Если же не признаешь первого, то почему признать последнего? Не вижу причины. Но когда хочешь, рассудим и так. Если достаточно желания вместо силы Крещения, и за одно желание присуждаешь себе славу, то и вместо славы удовольствуйся одним желанием. И какой для тебя вред не сподобиться оной, когда имеешь желание?

Итак, поскольку вы слышали гласы сии: приступите к нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся (Пс. 33, 6) от того, что не достигли благодати. Примите просвещение, пока есть время, да тма вас не преследует и не имет (Ин. 12, 35), удалив от просвещения. Наступит ночь, и тогда — по отшествии отсюда никто не может делать. Первое есть слово Давида, а последнее — Истинного Света, просвещающаго всякого человеке, грядущего в мир (Ин. 1, 9). Подумайте, что и Соломон жестоко укоряет вас нерадивых и медлительных: доколе о лениве лежиши? когда же от сна востанеши (Притч. 6, 9)? Вымышляем то и другое непщевати вины о гресех (Пс. 140, 4). «Жду дня Светов; более уважаю Пасху; дождусь Пятидесятницы: лучше со Христом просветиться; со Христом восстать в день воскресения; почтить явление Духа». Что же потом? Кончина придет внезапно, в день, в оньже не чаял еси, и в час, в оньже не ведал еси (Лк. 12, 46). А при тебе зол путник — убожество (Притч. 6, 11) благодати, и ты будешь алчен среди такового богатства благости. Тебе должно в противоположном пожинать противоположное, в неусыпном труде жатву и в источнике прохлаждение, подобно томимому сильною жаждою, который со тщанием бежит к источникам и утомление от пути погашает водою, а не терпеть Измаиловой участи, не истаевать жаждою от безводия, или, по пословице, не мучиться жаждою среди источника. Не хорошо миновать торжище, и потом искать покупок, не хорошо пройти мимо манны, и потом пожелать пищи, худо позднее сожаление, худо тогда уже почувствовать свою потерю, когда нет способа отвратить ее, то есть по отшествии отсюда, по горьком заключении того, что совершено каждым в жизни, по наказании грешников и прославления очищенных. Посему не медлите приступить к благодати, но поспешайте, чтобы не предварил вас разбойник, не предускорил прелюбодей, не взял пред вами преимущества лихоимец, не предвосхитил блага убийца, мытарь, блудник, или кто-нибудь из тех, которые берут царствие силою и хищнически (Мф. 11, 12), а оно, по благости, добровольно терпит насилие и хищение. Будь медлен на злое дело, а скор ко спасению, любезный, как убеждаю я. Ибо равно худы и готовность на худшее, и медленность к лучшему. Если бы позвали тебя пировать, не спеши; если бы — отречься от Веры, беги прочь; если бы в скопище злонамеренных людей сказали тебе: иди с нами, приобщися крове: скрыем же в землю мужа праведна неправедно (Притч. 1, 11), — не приклоняй и слуха. Ибо приобретешь от сего две весьма великие пользы: и их вразумишь о грехе, и сам избавишься худого сообщества. Но если говорит тебе великий Давид: приидите, возрадуемся Господеви (Пс. 94, 1); или другой Пророк: приидите, взыдем на гору Господню (Ис. 2, 3); или Сам Спаситель: приидите ко Мне все труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28); и еще: востаните, идем отсюду (Ин. 14, 31) светлые светло, возблистав паче снега, огустев паче млека, просияв паче камене сапфира (Плач. 4, 7): то не будем уклоняться и медлить. Сделаемся Петром и Иоанном: как они спешили ко гробу и на воскресение, так и мы поспешим к купели Крещения; потечем то вкупе, то скорее друг друга (Ин. 20, 4), стараясь предвосхитить благо. И не рцы: отшед возвратися, и заутра крещуся, сильну ти сущу ныне благотворити (Притч. 3, 28).

«Пусть прибудет мать, пусть прибудет отец, прибудут братья, жена, дети, друзья, все, что для меня дорого, и тогда спасуся; а теперь еще не время мне стать светлым». Но бойся, чтобы не стали сообщниками плача те, которых ты надеялся иметь сообщниками веселия. Если они с тобою, хорошо, а если нет, не ожидай. Стыдно говорить: «где у меня приношение по Крещении? Где светлая одежда, в которой бы просветиться Крещением? где нужное для принятия моих крестителей, чтобы и в этом не остыдить себя?» — Но сие, как видишь, весьма необходимо, и без сего благодать умалится! Не занимайся мелочами в делах важных, не предавайся низким чувствования, таинства важнее видимого, самого себя принеси в дар, во Христа облекись, напитай меня своею жизнию: такому гостеприимству рад я, сие угодно и Богу, Который дарует величайшие блага. Из великого для Бога ничего нет, чего бы не дал и нищий, чтобы нищие и в сем не отставали, не имея, чем соревновать с богатыми. И хотя в другом есть различие между богатым и убогим, однако же здесь кто усерднее, тот и богатее. Ничто да не препятствует тебе идти вперед, ничто да не отвлекает назад твоего усердия. Пока желание сильно, получай желаемое; пока горячо железо, закаляй его в холодной воде, чтобы не встретилось чего к пресечению твоего желания. Я Филлип, будь Евнухом Кандакии. Скажи и сам: се вода, что возбраняет ми креститися (Деян. 8, 36)? Лови случай, будь рад благу. И сказав, крестись, и крестившись, спасись. Хотя бы ты был мурин телом, убелись душею; получи спасение, которого нет ничего выше, ничего досточестнее для имеющих ум.

Не говори: «меня должен крестить Епископ, притом Митрополит и Иерусалимлянин (благодать не от места, а от Духа), сверх того кто-нибудь из людей благородных; ибо опасно, чтобы благородство мое не было унижено крестителем; или хотя священник, но безбрачный, человек воздержный и ангельской жизни; ибо несносно, если осквернюсь во время очищения». — Не вникай в достоверность проповедника или крестителя. У них есть другой Судия, испытующий и невидимое; потому что человек (зрит) на лице, Бог же на сердце (1 Цар. 16, 7). А к очищению тебя всякий достоин веры, только был бы он из числа получивших на сие власть, не осужденных явно и не отчужденных от Церкви. Не суди судей ты, требующий врачевания; не разбирай достоинства очищающих тебя; не делай выбора, смотря на родителей. Хотя один другого лучше, или ниже, но всякий выше тебя. Рассуди так: два перстня, золотой и железный, и на обоих вырезан один и тот же царский лик, и обоими сделаны печати на воску. Чем одна печать отлична от другой? — Ничем. Распознай вещество на воску, если ты всех премудрее. Скажи: который оттиск железного, и который золотого перстня? И от чего он одинаков? Ибо хотя вещество различно, но в начертании нет различия. Так и крестителем да будет у тебя всякий! Ибо хотя бы один превосходил другого по жизни, но сила Крещения равна, и одинаково может привести тебя к совершенству всякий, кто наставлен в той же вере.

Не гнушайся креститься вместе богатый с бедным, благородный с худородным, господин с тем, который доселе раб его. Ты не окажешь столько смиренномудрия, сколько Христос, в Которого ныне крещаешься. Который для тебя принял и зрак раба. От того дня, в который обновляешься, все старые отличая миновались, все одинаковым образом облекаются во Христа.

Зная, как крестил Иоанн, не стыдись исповедать грех свой, чтобы, подвергшись стыду здесь, избежать оного там; потому что и стыд есть часть тамошнего наказания. Докажи, что действительно возненавидел ты грех, пред всеми открыв и выставив его на позор.

Не презирай врачевства заклинания; не ропщи на его продолжительность; и это есть испытание искренности, с какою приступаешь к Крещению. Что ж, если и столько потрудишься, сколько Эфиопская царица, которая подвиглась от конец земли, чтобы видеть премудрость Соломонову? И се множае Соломона зде для разумеющих дело совершенно (Лк. 11, 31).

Да не устрашают тебя ни дальность пути, ни обширность моря, ни огнь, если он на дороге, ни другое какое-либо, малое или большее, препятствие, чтобы сподобиться благодати. Если же без всякого труда, без всяких издержек, можно тебе получить желаемое; то сколь безрассудно отлагать дар! Сказано: жаждущии идите на воду; так повелевает тебе Исаия, и елицы не имате сребра, шедше купите, и пийте вино без сребра цены (Ис. 55, 1). Какая скорость в человеколюбии! какое удобство для купли! Надобно только пожелать блага, и оно поступает в продажу; самое стремление принимается за великую цену. Господь жаждет, чтобы Его жаждали, напоевает желающих пить; приемлет за благодеяние, если просят у Него благодеяния, доступен, великодаровит; с большею приятностию дает, нежели иные приемлют сами. Только не обнаружим в себе низкой души, прося того, что маловажно и не достойно Дающего. Блажен, у кого просит пития Христос, как у Самарянки, и кому дает источник воды текущия в живот вечный (Ин. 4, 14)! Блажен сеющий при всякой воде (Ис. 32, 20) и во всякой душе, которая завтра будет возделываема и напаяема, и которую ныне вол и осел попирает; потому что поросла тернием, безводна, подавлена неразумием! Блажен, кто, хотя водотечь сития (Иоил. 3, 18), напоевается от дому Господня, и вместо тростника произращает хлеб, приносит пищу, годную для людей, а не жесткую и безполезную; о чем и должно прилагать всякое старание, чтобы не остаться не достигшими общей благодати.

Возразят: «пусть все это справедливо будет в рассуждении ищущих Крещения. Но что скажешь о тех, которые еще младенцы, не чувствуют ни вреда, ни благодати? Крестить ли нам и их? — Непременно, если настоит опасность. Ибо лучше без сознания освятиться, нежели умереть незапечатленным и несовершенным. Доказательством сему служит осмодневное обрезание, которое в прообразовательном смысле было некоторою печатию, и совершалось над неполучившими еще употребления разума; а также помазание порогов, чрез неодушевленные вещи охраняющее первенцев. О прочих же малолетных даю такое мнение: дождавшись трехлетия, или несколько ранее, или несколько позже, когда дети могут слышать что-нибудь таинственное и отвечать, хотя не понимая совершенно, однако ж напечатлевая в уме, должно освящать их души и тела, великим таинством совершения. Причина же сему следующая: хотя дети тогда начинают подлежать ответственности за жизнь, когда и разум придет в зрелость, и уразумеют они Таинство (потому что за грехи неведения не взыскивается с них по причине возраста); однако же оградиться им Крещением без сомнений гораздо полезнее, по причине внезапно встречающихся с ними, и никакими способами не предотвращаемых, опасностей.

Скажут: «Христос, при всем том, что Он Бог, крещается тридцати лет; как же повелеваешь спешить крещением?» — Сказав, что Он — Бог, ты решил вопрос. Он — источная чистота, и не имел нужды в очищении, очищается же для тебя, так как и плоть носит для тебя, Сам будучи безплотен. Ему не было никакой опасности откладывать Крещение, потому что Сам был властен и в страдании, равно как и в рождении. Но для тебя не малая опасность, если умрешь, родившись для одного тления, и не облекшись в нетление. Беру во внимание и то, что Христу необходимо было креститься в такое время, а твои отношения иные. Ибо Он явился миру тридцати лет от рождения, а не прежде, частию для того, чтобы не показаться действующим из тщеславия (что составляет недуг людей незнающих приличия), частию же потому, что в сем возрасте совершенно испытывается добродетель и прилично быть учителем. Когда же надлежало пострадать спасительным для мира страданием, тогда нужно стало, чтобы присоединилось к страданию все, относящееся к страданию, как-то: явление в мир, Крещение, свидетельство свыше, проповедь, стечение народа, чудеса и то, чтобы из всего составить как бы одно целое нерасторжимое и неразделенное промежутками. Ибо от Крещения и проповеди — потрясение (как называется сие обстоятельство в Писании, Мф. 21, 2) стекающихся, от множества же народа — явление знамений и чудеса, приводящие к Евангелию; а от чудес зависть, от зависти ненависть, от ненависти совещание и предательство, от сего же крест, и все, чем мы спасены. Так было со Христом, и по таким причинам, сколько для нас постижимо. А может быть, найдется сему и другое сокровеннейшее основание. Но тебе какая нужда, следуя примерам, которые выше тебя, решиться на худое? Ибо и многое другое из повествуемого о тогдашних событиях оказывается иным, нежели как делается ныне, и не сходится во времени. Например, Христос постился пред искушением, а мы постимся пред Пасхою, значение обоих постов одинаково, но относительно ко времени не малое между ними различие. Христос противопоставляет пост искушениям, а у нас знаменует он умерщвление со Христом, и служит предпразднственным очищением. Христос постится сорок дней, потому что Он Бог, а мы соразмерили пост с силами; хотя ревность убеждает некоторых простираться и сверх сил. Также Христос таинственно преподает ученикам Пасху в горнице, до вечери и за день до страдания, а мы совершаем ее в молитвенных домах, до вечери, и по воскресении. Он воскресает в третий день, а мы воскреснем по прошествии многого времени. Итак наши действуя и неразрывны с делами Христовыми, и не сопряжены с ними относительно ко времени: напротив того, Христовы дела преданы нам для того, чтобы служили некоторым образцом для наших действий, но совершенного сближения между ними быть не может. Что же удивительного, если Христос, хотя ради нас принял Крещение, но отличается от нас относительно ко времени? Но на сие, кажется мне, указываешь ты, как на нечто удивительное и великое, когда противоборствуешь своему спасенью!

Итак, если сколько-нибудь слушаетесь меня, оставив таковые умствования, притеките сами к благу и совершите два подвига: предочистите себя ко Крещению, и сохраните Крещение. ибо столько же трудно, и стяжать благо, которого не имеем, и стяжав, сберечь. Часто приобретенное со тщанием утрачивается по нерадению, а безпечно погубленное возвращается рачительностию. К получению желаемого весьма хорошие у тебя пособия: бдения, посты, возлежание на голой земле, молитвы, слезы, милосердие к бедным, милостыня. Сие же да будет у тебя и благодарственным приношением за полученные тобою блага, и вместе охранительным средством. Служит ли для тебя благодеяние напоминанием многих заповедей? Не преступай их. Пришел нищий? Вспомни, как ты был убог, и как обогатился! Он просит у тебя хлеба, или пития; или, может быть, другой Лазарь лежит у твоих ворот? Устыдись таинственной трапезы, к которой ты приступал, хлеба, которого вкусил, чаши, которой приобщился, освященный Христовыми страданиями. Припал к тебе странник, не имеющий дома, пришедший издалека? Прими в его лице Соделавшегося ради тебя странником, даже странником между Своими, Водворившегося в тебя благодатию, и Привлекшего тебя к горнему жилищу. Будь Закхеем, который вчера был мытарь, а ныне стал щедр: все принеси в дар Христову вшествию, чтобы оказаться тебе великим, хорошо увидеть Христа, хотя мал ты возрастом телесным. Лежит недужный и изъязвленный? Устыдись своего здравия и тех язв, от которых избавил тебя Христос. Если видишь нагого, одень из уважения к твоей ризе нетления, то есть ко Христу; потому что елици во Христа крестихомся, во Христа облекохомся (Гал. 3, 27). Если встретишь припадающего должника, всякое писание праведное и неправедное раздери (Ис. 58, 6). Вспомни тысячи талантов, которые простил тебе Христос. Не будь лютым истязателем за меньший долг, и притом для кого? — Для подобных тебе рабов, когда прощен Тебе Господом больший долг; бойся, чтобы не понести тебе наказания за Его человеколюбие, которое дано тебе в образец, и которому ты не подражал. Да будет для тебя купель сия очищением не только тела, но и образа Божия, не измовением только грехов, но и исправлением жизни. Пусть не только омоет прежнюю нечистоту, но очистит и источник. Пусть научит, не только прекрасно приобретать, но и прекрасно лишаться приобретенного, или, что гораздо легче, отказываться от приобретенного худо. Ибо что пользы, если тебе отпущен грех, а обиженному не сделано удовлетворения за ущерб, тобою причиненный? Тобою сделано двоякое зло: и приобретено неправедно, и удержано приобретенное; в первом ты получил прощение, но вторым и ныне делаешь неправду, потому что и теперь есть у тебя чужое, и грех не истреблен, а только разделен надвое временем; на одно отважился ты до Крещения, а другое продолжаешь и после Крещения. Но купель дает отпущение грехов соделанных, а не содеваемых. Надобно, чтобы очищение не на показ было произведено, а проникло тебя, чтобы ты совершенно стал светел, а не прикрашен снаружи, чтобы благодать служила не прикровением грехов, но освобождением от них. Блажени, ихже оставишася беззакония, сказано о совершенном очищении; и ихже прикрышася греси (Пс. 31, 1), — о тех, у которых внутреннее еще не очищено. Блажен муж, емуже не вменит Господь греха (Пс. 31, 2), — это как бы третий разряд согрешающих, которых дела не похвальны, но сердце неповинно.

Что же говорю? И к чему клонится слово мое? Вчера ты, душа, была Хананеянкою, скорченною от греха (Лк. 3, 3, 11), а ныне выпрямлена Словом; не сгибайся снова, не наклоняйся к земле, как обремененная узами лукавого, не доходи до такого унижения, чтобы трудно было подняться тебе! Вчера насыхала ты от сильного кровотечения, потому что источала убийственный грех, а ныне иссяк поток, и ты цветешь, потому что прикоснулась воскрилию ризы Христовой, и ста ток (Мф. 9, 20, Лк. 8, 44). Храни же очищение, чтобы опять не стать кровоточивою и не лишиться сил коснуться Христа и похитить спасение. Ибо Христос не часто позволяет Себя скрадывать, хотя и весьма человеколюбив. Вчера лежал ты на одре расслабленным и недвижимым, и не имел человека, да егда возмутится вода, ввержет тя в купель (Ин. 5, 7); а ныне нашед ты человека вместе и Бога, или, лучше сказать. Богочеловека; ты взят от одра, или, лучше, сам взял одр в разгласил о благодеянии. Бойся опять слечь на одр, расслабнув от удовольствия греховного и телесного покоя; но иди здравым, помня заповедь; се здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин. 5, 14), если после такого благодеяния окажешься худым. Лазаре, гряди вон (Ин. 11, 43), сказано было тебе, лежавшему во гробе, великим гласом (ибо что велегласнее Слова?); и ты вышед не четверодневный, но многодневный, воскресши с Тридневным, и разрешен от погребальных пелен. Не омертвей снова, не пребывай с живущими во гробах, и не связывайся пленицами собственных грехов. Неизвестно, восстанешь ли опять из гробов до последнего и общего воскресения, которое всю тварь приведет на суд, не для уврачевания, но чтобы услышать приговор и дать отчет во всем, что приобретено доброго или худого. Если ты доселе покрыт был проказою, то есть безобразием порочной жизни, а теперь, очистившись от гнойного вещества, воспринял здравый образ; покажи свое очищение мне, твоему иерею, чтобы мог я узнать, сколько оно выше очищения подзаконного. Не будь в числе девяти неблагодарных, но подражай десятому. Хотя он был и Самарянин, но признательнее других. Остерегайся, чтобы опять не процвесть (Лев. 13, 12) тебе худо, и чтобы в теле твоем не произошло неизлечимого расстройства. Прежде руку твою делали сухою бережливость и скупость; а теперь да прострут ее милостыня и человеколюбие. Прекрасное врачевство для больной руки — расточать, давать убогим, все, что ни имеешь, исчерпывать щедро, пока не дойдешь до дна (может быть и оно будет тебе, как Сарептянке, источать пищу, особливо, если случится тебе напитать Илию), и признавать добрым стяжанием нищету для Христа, нас ради обнищавшего. Если ты был глух и нем; то да огласит тебя Слово, или, лучше, удержи огласившего; не заграждай ушей своих от учения и наставления Господня, как аспид от гласа обавающих (Пс. 57, 6).

Если ты был слеп и лишен света; просвети очи свои, да не когда уснеши в смерть (Пс. 12, 4); во свете Господнем узри свет, в Духе Божием — Сына, озарись тройственным и нераздельным Светом. Если примешь в себя всецелое Слово; то соберешь в душу свою все врачевания Христовы, какими каждый врачуется отдельно; только смотри, чтобы не оказаться тебе незнающим меры в благодати, чтобы во время твоего сна и недоброй беззаботности враг не посеял плевел; чтобы тебе возбудив чистотою зависть в лукавом, опять не соделать себя чрез грех достойным сожаления, чтобы, безмерно радуясь благу и превозносясь им, не пасть от сего превозношения; а, напротив того, всегда трудись над очищением, полагая восхождения в сердце своем (Пс. 83, 6); сподобившись, по дару, отпущения грехов, со всяким тщанием блюди оное, чтобы отпущение зависело от Бога, а соблюдение и от тебя.

Как же сего достигнуть? Помни всегда Христову притчу; это будет для тебя самым лучшим и совершенным пособием. Вышел из тебя нечистый и вещественный дух, изгнанный Крещением. Ему несносно гонение; он не терпит быть бездомным и безприютным; проходит сквозь безводныя места, где пересох Божественный поток (ибо там любит он быть); скитается, ища покоя и не обретает. Приступает к душам крещенным, в которых порчу омыла купель. Боится воды, душит его очищение, как легион издох в море. Опять возвращается в дом, из которого вышел; потому что безстыден и упорен; снова приступает, новые делает покушения. Если найдет, что Христос водворился и занял место, им оставленное, то снова отраженный уходит без успеха, продолжая свое жалкое скитание. Если же найдет в тебе место пометенное и украшенное, пустое, ничем незанятое, равно готовое к принятию того или другого, кто бы ни пришел первый; поспешно входит, поселяется с большими против прежнего запасами, и будут последняя горша первых (Мф. 12, 43–45). Ибо прежде была надежда на исправление и осторожность, а теперь явно стало повреждение, чрез удаление добра привлекающее к себе лукавое, почему для поселившегося обладание местом сделалось тверже.

Еще, и не один раз, напомню тебе о просвещениях, что мог о них вычитать в Божием слове, потому что и самому будет приятно воспоминание о сем (что приятнее света вкусившим света?), и тебя озарю словами Писания: свет воссия праведнику, и сопряженное с ним веселие (Пс. 96, 11). Свет праведным всегда (Притч. 13, 9). Просвещаеши ты дивно от гор вечных (Пс. 75, 5), говорят Богу, как думаю. Ангельские силы, которые содействуют нам в добрых делах. Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся (Пс. 26, 1)? — так говорит Давид. И он иногда просит послать ему свет и истину (Пс. 42, 3), а иногда благодарит за то, что приобщился оного, так как знаменася на нем свет Божий (Пс. 4, 7), то есть впечатлелись и оказались признаки данного ему озарения. Будем бегать одного только света, порождаемого ложным огнем, не будем ходить светлом огня нашего и пламенем, егоже разжегохом (Ис. 50, 11). Знаю огнь очистительный, который воврещи на землю (Лк. 12, 49) пришел Христос, и Сам, применительно, именуемый огнем (Евр. 12, 29). Он истребляет вещество и злые навыки; почему Христос и хочет, чтобы он скорее возгорелся (Лк. 12, 49); ибо желает ускорить благодеяние, когда и углие огненное дает нам в помощь (Ис. 47, 14–15). Знаю огнь и не очистительный, но карательный, или Содомский, который на всех грешников одождит Господь, присоединив жупел и дух бурен (Пс. 10, 6), или уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41), или тот, который предходит лицу Господа и попаляет окрест враги Его (Пс. 96, 3). Есть еще и сих ужаснейший огонь, который заодно действует с червем неусыпающим, не угасим, но увековечен для злых. Ибо все сие показывает силу истребительную, если только не угодно кому и здесь представлять сие человеколюбивее и сообразно с достоинством наказующего.

Но как известен двоякий огонь, так есть и двоякий свет. Один есть светильник ума, и направляет стопы наши по Богу. А другой обманчив, пытлив, противоположен истинному свету, и выдает себя за истинный свет, чтоб обольстить наружностию. Это есть тьма, и представляется полуднем, лучезарнейшим светом. Как слышу о присно в полуденной тме бегущих (Ис. 16, 3). Это есть ночь, и почитается просвещением у растленных сластолюбием. Ибо что говорит Давид? — Нощь была вокруг меня окаянного, и я не знал, потому что просвещением почитал наслаждение (Пс. 138, 11). Но таковы предающиеся сластолюбию; а мы просветим себе свет ведения; и он просветится, если будем сиять в правду и собирать плод живота (Ос. 10, 12), так как деятельность приводит и к созерцанью, чтобы сверх прочего знать и то, какой свет истинен и какой ложен, и не ошибаться, избирая вместо доброго худшее. Соделаемся светом, как именовал учеников великий Свет: вы есте свет мира (Мф. 5, 14). Будем светила в мире, слово животно придержаще (Фил. 2, 15–16), то есть будем животворною силою для других. Да емлемся Бога, да емлемся первого и чистейшего Света; да идем к сиянию Его (Вар. 4, 2), прежде даже не преткнутся нозе наши к горам темным и неприязненным (Иер. 13, 16). Пока день, яко во дни, благообразно да ходим, не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии; так как это тайные дела ночи (Рим. 13, 13).

Очистимся, братия, в каждом члене, соделаем невинным каждое чувство. Да не будет в нас ничего несовершенного, ничего от первого рождения, не оставим в себе ничего не просвещенного. Просветимся оком, чтобы смотреть право, и чрез зрение пристальное и любопытное не вносить в себя какого-либо любодейного кумира. Ибо хотя и не послужим страсти, но оскверним душу. Ежели есть у нас бревно или сучец; очистим, чтобы можно было нам увидеть их и у других. Просветимся слухом, просветимся языком, да услышим, что возглаголет Господь Бог, и слышану нам сотворит заутра милость (Пс. 142, 8), и слуху нашему даны будут радость и веселие (Пс. 50, 10), оглашающие слух Божественный; да не будем ни меч остр (Пс. 56, 5), ни бритва изощрена (Пс. 51, 4), да не обращаются у нас под языком труд и болезнь (Пс. 9, 28), но да глаголем премудрость Божию в тайне сокровенную (1 Кор. 2, 7), чтя огненные языки (Деян. 2, 3). Уврачуемся в обонянии, чтобы не изнежить себя и вместо приятного благовония не покрыться прахом, но исполниться благоуханием от истощенного нас ради Мира, восприяв Его духовно, в такой мере из Него составляясь и в Него претворяясь, чтобы от нас самих благоухало вонею благоухания (Еф. 5, 2). Очистимся в осязании, вкусе, гортани, не ища мягких прикосновений, не утешаясь гладкостию вещей, но осязая, как должно, воплотившееся нас ради Слово и подражая в сем более, не раздражая вкуса влагами и снедями, возбуждающими гибельнейшие для нас раздражения, но вкусив и познав, яко благ Господь — наша лучшая и вечная пища (Пс. 33, 9); нисколько не прохлаждая горькую и неблагодарную гортань, которая влагаемое в нее пропускает и не удерживает в себе, но увеселяя ее словами сладчайшими меда. Сверх сего хорошо, имея голову очищенную, как очищается глава — исходище чувств, держаться Главы Христовой, из которой все тело составляете и счиневается (Еф. 4, 16), и низлагать преобладающий наш грех, превозносящийся над лучшим в нас. Хорошо иметь освященные и очищенный рамена, чтобы можно было понести крест Христов, не для всякого удобоносимый. Хорошо иметь освященные руки и ноги, — руки, да на всяком месте воздеваются препододныя (1 Тим. 2, 8), приемлют наказание Христово, да не когда прогневается Господь (Пс. 2, 12), и за деятельность вверится им слово, как было дано в руку [3] одного из Пророков (Агг. 1, 1); ноги, да будут не скори излияти кровь, и не на зло текут (Притч. 1, 16), но готовы к благовествованию, к почести выщняго звания (Флп. 3, 14) и к принятию омывающего и очищающего Христа. А ежели есть очищение и чрева [4], которое принимает и разделяет словесную пищу; то хорошо и его не боготворить, ублажая сластопитанием и упраздняемыми брашнами, но, сколько можно более, очищать и утончать, чтобы принимало внутрь себя слово Господне, и прекрасно болезновало о падающем Израиле (Иер. 4, 19). Нахожу, что даже сердце и внутренности удостоены чести. В сем убеждает меня Давид, который просит, да созиждется в нем сердце чисто, и дух прав обновится во утробе (Пс. 50, 12), разумея под сим, как думаю, силу мыслительную, ее движения или помыслы. Что же думаешь о чреслах и почках? И сего не оставим без внимания, пусть и их коснется очищение. Да будут чресла наши препоясаны и укреплены воздержанием, как древле у Израиля, по закону, вкушающего пасху; ибо никто не выходит чист из Египта и не избегает всегубителя иначе, как обуздав и чресла. Пусть и в почках произойдет доброе изменение, вожделевательная сила устремлена будет к Богу, чтобы можно было сказать: Господи, пред Тобою все желание мое (Пс. 37, 10), и дне человеча не пожелах (Иер. 17, 16). Ибо должно соделаться мужем желаний, желаний духовных. Таким образом истребится в вас змий, имеющий большую часть крепости на пупе и на чреслех (Иов. 40, 11), когда умерщвлено будет состоявшее под владычеством его. Но не дивись, если и неблагообразным нашим большую даю честь (1 Кор. 12, 23), умерщвляя и уцеломудривая их словом, и мужественно стоя против естества. Все уды, яже на земли (Кол. 3, 5), отдадим Богу, все освятим, а не препонку печени (Лев. 8, 26), не почки с туком, не ту или другую часть тела. Ибо для чего делать безчестным и прочее? Всецело принесем самих себя, будем всесожжением словесным, жертвою совершенною. Не одно рамо, не одну грудь соделаем участием жреческим (Лев. 7, 34), ибо сего мало: но всецело предадим себя самих, да и воспримем себя всецело, потому что совершенно себя восприять значит предаться Богу и принести в жертву собственное свое спасение.

А паче всего, и прежде всего, храни добрый залог, для которого живу и несу свое звание, который желал бы я иметь спутником при отшествии из мира, с которым и все скорби переношу, и презираю все приятности жизни; храни исповедание веры в Отца и Сына и Святого Духа. Сие исповедание вверяю тебе ныне, с ним погружу в купель, с ним и изведу. Его даю тебе на всю жизнь товарищем и заступником, — единое Божество и единую Силу, Которая обретается в Трех единично, и объемлет Трех раздельно, без различия в сущностях или естествах, не возрастает или не умаляется, чрез прибавления и убавления, повсюду равна, повсюду та же, как единая красота и единое величие неба. Оно есть Трех Безконечных безконечная соестественность, где и Каждый, умосозерцаемый сам по Себе, есть Бог, как Отец и Сын, Сын и Дух Святый, с сохранением в Каждом личного свойства, и Три, умопредставляемые вместе, — также Бог; первое по причине единосущия, последнее по причине единоначалия. Не успею помыслить об Едином, как озаряюсь Тремя. Не успею разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех; почитаю сие целым; Оно наполняет мое зрение, а большее убегает от взора. Не могу объять Его величия, чтобы к оставшемуся придать большее. Когда совокупляю в умосозерцании Трех; вижу единое светило, не умея разделить или измерить соединенного света. Ты боишься рождения, чтобы не пострадал чего-либо Бог не страждущий; а я страшусь твари, чтобы не утратить мне Бога, чрез оскорбление и неправедное рассечение, отсекая или Сына от Отца, или от Сына сущность Духа. Ибо странно то, что у худо взвешивающих Божество не только в Божество вводится тварь, но и самая тварь рассекается опять сама на себя. Сими низкими и долу поверженными, как Сын унижается пред Отцем, так опять унижено достоинство Духа даже и пред Сыном; так что и Бог и тварь поруганы сим новым Богословием. В Троице, достопочтенные, нет ничего рабского, ничего тварного, ничего вносного, как слышал я от одного из мудрых. Аще бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был, говорит божественный Павел (Гал. 1, 10). Если бы еще покланялся я твари, или в тварь крестился, то я не обожался бы и не изменился бы в первое рождение. Что скажу тем, которые кланяются Астарте или Хамосу — мерзости Сидонстей (3 Цар. 11, 7), или образу звезды (Ам. 5, 26) — бога, по верованию язычников, несколько высшего, впрочем твари и дела рук человеческих; если сам или не покланяюсь Двум [5], в Которых крестился, или покланяюсь Им, как подобным мне рабам? Ибо все же Они рабы, хотя и почтенные несколько; потому что и между подобными рабами бывает различие и предпочтение. Готов бы я назвать большим Отца, от Которого и равенство имеют Равные, и бытие (в чем все согласятся): но боюсь, чтобы Начала не соделать началом меньших, и не оскорбить предпочтением. Ибо нет славы Началу в унижении Тех, Которые от него. Притом подозреваю, что ты, по своей неумеренности, взявшись за слово больший, раздвоишь естество, ко всему прилагая понятие большего. Отец больше не по естеству, но по виновности, потому что между равносущными в отношении к сущности нет ни большего, ни меньшего. Готов бы я предпочесть Духу Сына, как Сына, но не дозволяет сего Крещение, совершающее меня Духом. Но боишься, что укорят тебя в троебожии? — Пользуйся сим благом — единством в Трех, а защищение предоставь мне. Дозволь мне быть кораблестроителем, а ты владей кораблем. А ежели есть у тебя другой кораблестроитель, то сделай меня зодчим своего дома; сам же живи в доме безопасно, хотя ты ни мало не трудился. И на корабле поплывешь, и в доме будешь жить не менее благополучно, чем и я — строитель их, хотя ты и не прилагал к сему никаких трудов. Видишь ли какое благодушие? Видишь ли благоволение Духа? Сражаться — мое Дело, а тебе предоставляются плоды победы. Пусть меня низлагают; а ты наслаждайся миром, и помогая молитвами сражающемуся за тебя, подай ему руку чрез веру. У меня три камня, которыми поражу из пращи иноплеменника; у меня три дуновения на сына Сарептянки (3 Цар. 17, 21), которыми оживотворю умерщвленных; у меня три возлияния на полена (3 Цар 18, 34, 25), которыми освящу жертву, возбудив водою чудесный огнь, и низложу пророков студных, употребив к сему силу таинства.

Но к чему продолжать слово? Теперь время учить, а не спорить. Свидетельствую пред Богом и пред избранными Ангелами, что ты будешь крещен с сею верою. Если в сердце твоем написано иначе, нежели как требует мое учение, поди, мы перепишем. Я не неискусный краснописец этого; пишу, что написано, учу, чему научился и что сохранил от начала до этой седины. Мне опасность, мне и награда, как приставнику души твоей, совершающему тебя Крещением. Если право веруешь, и назнаменован добрыми писменами, храни написанное, при коловратности времен пребывая неизменным в том, что само неизменно. Подражай Пилату, только в лучшую сторону; худо написавшему подражай ты, хорошо написанный. Скажи переуверяющим тебя: еже писах, писах (Ин. 19, 22). Ибо мне было бы стыдно, если бы доброе удобно приводилось в колебание, тогда как зло пребывает непоколебимо. Должно быть удободвижным от худшего к лучшему, а неподвижным от лучшего к худшему. Если так крещаешься и по такому учению; се устнам моим не возбраню (Пс. 39, 10), се отдаю руки Духу. Ускорим спасение, восстанем для Крещения. Дух распростирает над тобою крыла; совершитель исполнен усердия; дар готов. Если же хромлешь еще и не приемлешь совершенного Божества; то ищи другого крестителя, или потопителя: не мое дело рассекать Божество, и делать тебя мертвым во время возрождения, чтобы ты не имел ни благодати, ни надежды на благодать, в несколько минут подвергнув кораблекрушению свое спасенье. Ибо, если у Одного из Трех отнимешь что-либо из Божества, то отнимешь и у Божества все, и у себя освящение. Но, может быть, в душе твоей нет никакого начертанья писмени, ни доброго, ни худого, и ныне нужно сделать в тебе написание, нам должно возвести тебя к совершенству? Взойдем внутрь облака; дай мне скрижали сердца. Я буду для тебя Моисеем, — я (хотя и смело сказать так) перстом Божиим впишу новое десятословие, впишу сокращение спасения. А ежели есть какой еретический и несмысленный зверь, пусть останется он внизу, иначе угрожает ему опасность побиения камнями от слова истины.

Буду крестить тебя, уча во имя Отца и Сына и Святого Духа. Одно же общее имя Трех — Бог. Пусть и образы и речения дают тебе уразуметь, что отвергаешься всякого безбожия, как счиняемый со всецелым Божеством. Веруй, что весь мир, видимый и невидимый, сотворенный Богом из ничего, и управляемый промыслом Сотворшего, изменится в лучший. Веруй, что зло не имеет ни особой сущности, ни царства, что оно ни безначально, ни самобытно, ниже сотворено Богом, но есть наше дело и дело лукавого, и привзошло в нас от нашего нерадения, а не от Творца. Веруй, что Сын Божий — предвечное Слово, рожден от Отца безлетно и безплотно, и Он же в последние дни родился ради тебя и Сыном человеческим, происшедши от Девы Марии, неизреченно и нескверно (ибо нет никакой скверны, где Бог, и откуда спасение); что Он всецелый человек и вместе Бог, ради всего страждущего человека, дабы всему тебе даровать спасение, разрушив всякое осуждение греха, безстрастный по Божеству, страждущий по воспринятому человечеству; столько же для тебя человек, сколько ты ради Его делаешься богом; что Он за беззакония наши веден на смерть, распят и погребен, поскольку вкусил смерть, и воскресши в третий день, вознесся на небо, дабы возвести с Собою тебя поверженного долу, но паки придет в равное явление Свое судить живых и мертвых, придет уже не плотию, но и не безтелесным, а в известном Ему только образе Боголепнейшего тела, чтобы и видимым быть для прободших Его, и пребывать Богом, непричастным дебелости. Сверх сего признавай воскресение, суд и воздаяние, по правдивым весам Божиим. И сие воздаяние для очищенных сердцем будет свет, то есть Бог видимый и познаваемый по мере чистоты, что называем и царствием небесным, — а для слепотствующих умом, то есть для отчужденных от Бога по мере здешней близорукости, будет тьма. Наконец, на сем основании догматов, делай добро; потому что вера без дел мертва (Иак. 2, 26), как и дела без веры.

Ты знаешь о таинстве все, что может быть обнаружено и сказано вслух народу; а прочее, если дарует Троица, узнаешь, взойдя внутрь, и сие сокроешь сам в себе, оградив печатию. Впрочем и о том благовествую тебе: предстояние твое великому алтарю, к которому будешь допущен тотчас по Крещении, есть предизображение тамошней славы; псалмопение, с которым тебя введут, есть начало тамошних песнопений; светильники, которые возжешь, таинственно образуют тамошнее световодство, с которым мы, чистые и девственные души, изыдем в сретение Жениху, имея ясные светильники веры, не предаваясь сну по безпечности (так чтобы ожидаемый мог придти неожиданно), не оставаясь без запаса и елея, и не оскудевая в добрых делах, что извергло бы нас из брачного чертога. Ибо вижу, как жалко сие состояние! Жених близко, клич требует выходить в сретение, и мудрые сретят блистающим светом, обилуя тем, что нужно к его поддержанию; а другие придут в смятение, не вовремя ища елея у имеющих оный. Жених скоро взойдет, взойдут с ним и первые, а последние останутся вне, потратив время, в которое можно было взойти, на приготовление елея, и горько будут плакать, поздно узнав, как вредна безпечность, когда уже, сколько бы ни просили: о том, недоступен для них брачный чертог; ибо они жалким образом заключили его сами для себя, поступив, только в другом отношении, подобно отказавшимся быть на брачном пиршестве, какое добрый Отец уготовал доброму Жениху, отказавшись или для новобрачной супруги, или для новокупленного села, или для пары волов, которых ко вреду своему приобрели, для малого погубив великое. Ибо там нет места ни презрителю, ни безпечному, ни одетому гнусно, а не по-брачному, хотя бы здесь и удостаивал себя тамошней светоносности, и внутренне давал себе место там, обольщаемый тщетною надеждою. Что же потом? Когда взойдем внутрь, тогда Жених знает, чему научить и о чем беседовать с вошедшими душами. Будет же, как думаю, беседовать, преподавая совершеннейшие чистейшие ведения, которых приобщиться и нам, учащимся и учащим, да будет даровано о Самом Христе Господе нашем. Ему слава и держава во веки. Аминь.

[1] Крещение и Миропомазание.

[2] ??????????? — повязка на лбу и на руках с словами из закона Божия, употреблявшаяся у иудеев (Мф. 23, 5)

[3] По Славянскому переводу: рукою, но в Греческом тексте: ?? ?? ?????.

[4] Богослов разумеет здесь под чревом память.

[5] Духу и Сыну.